Егор Черлак
г. Челябинск
сугубо фелинологическая комедия
Действующие морды:
— Дресс — кот. Одноглаз. Пятнист не столько от природы, сколько от солидола;
— Пин — кот. Станишник с дюже гарными усами-вибрисами;
— Антре — кот. Артист и лауреат, но это в прошлом;
— Дивуар — кот. Костюм — отменный, ход мыслей — государственный;
— Штрих — кот. Плешив, неразговорчив, запаслив;
— Давинчи — тоже кот. Лохматый первопроходец с горящим взором.
Вместо пролога
Абсолютно тёмная сцена. На заднем плане – огромный диск полной Луны. На ярко-жёлтом фоне отчётливо выделяются силуэты шести котов. Словно загипнотизированные, они глядят на ночное светило. Лишь изредка то хвост у одного дёрнется, то ухом другой слегка поведёт…
Первый голос: Чем пристальней смотрю на бледное светило,
Тем горше мне. Но разве спрячешь взгляд?
И, кажется: всё это было, было –
Полгода? Век? Сто тысяч лет назад?..
Второй голос: Как хочется попасть, – да где отыщешь крылья? –
В обитель не простых, а лучших из котов!
Вон горы Радости, вон кратер Изобилья,
Вон океан Любви, вон море Сладких Снов…
Третий голос: Вы можете мечтать, но я к сему не склонен.
Поверить в данный бред не так-то и легко.
Нелепое пятно на тёмно-синем фоне,
Оранжевый кругляш. Не более того.
Четвёртый голос: А сколько суеты вокруг неё, простите.
Лишь задремал, а сверху: кис-кис-кис!
Ну, как уснёшь, когда Луна в зените?
И хочешь прикорнуть, а тянет на карниз.
Пятый голос: Не думайте, друзья, что плачу или ною,
Но на Луну гляжу, как на телеэкран.
Признаюсь: мне повыть так хочется порою!
Но не сподобил бог, ведь я не доберман.
Шестой голос: Я ж буду всё равно упрямо верить в чудо!
Вдруг все поймут, что я из тех пород,
Что лунных я кровей, что родом я оттуда,
И звали меня прежде…
(заминка)
Звали…
Пять котов как по команде поворачивают головы в стороны говорящего.
Сразу несколько голосов: Луно-Кот?
* * * * *
Может, аптека, а может, и больничный приёмный покой. В центре комнаты – операционный подиум с высоким светильником-прожектором. По периметру помещения расставлены клеёнчатые кушетки. В углу – стол, на нём телефонный аппарат. В многочисленных стеклянных шкафах – упаковки снадобий с пёстрыми ярлычками. На одной из стен внимательный зритель различит закрытый до поры проём-люк.
Там, где минуту назад виделась Луна, теперь большое зарешёченное окно. Впрочем, через него тоже можно разглядеть ночное светило. Но сейчас Луна выглядит какой-то мелкой, болезненно-бледной. Словно выцвела.
На одной из кушеток Дресс и Антре играют в карты. Процесс протекает довольно вяло, заметно, что игра котам уже поднадоела.
АНТРЕ (продолжая разговор): …А вот ещё случай интересный. Были мы как-то на гастролях в одной стране. Названия не помню, на Востоке где-то… Ты как ходишь? У нас же крести козыри… Ну, вот. На гастролях, значит. Идёт представление, всё как положено: сначала акробаты, потом фокусник, за ним жонглёры на велосипедах… Нас, котов, априори, на второе отделение берегут – гвоздь программы, как-никак!.. Что у тебя там? Шестёрка? Нет, не буду подкидывать, бито… Короче, идёт вовсю наше представление, открывается занавес, мы выходим на арену, начинаем работать… И вдруг смотрим: публика попадала на пол, все скрючились под креслами, поклоны бьют…
ДРЕСС (поправляя чёрную повязку на глазу): Что, прямо все – и на колени?
АНТРЕ: Априори! Все, как один, представляешь! Сам бы не поверил, если б кто другой рассказал. Но я – своими глазами… Мы им, значит, номера коронные: полёт под куполом, тройной кувырок на шесте, коты-джигиты, а эти… Рухнули на колени и давай лбами о пол…
ДРЕСС: Бухие, может? По пьяни это они, наверное…
АНТРЕ: Да нет же! Оказывается, у них, в стране этой, коты – священные животные. Они там котов жуть как уважают! Ну, сам представляешь, что потом началось: отели – только пять звёзд, жрачка – от пуза, да не феликс какой-нибудь, не китикэт просроченный, а по высшему разряду: «Проплан», «Эво», «Бош», «Роял Канин»… Это тебе не лабрадор чихнул!.. Ага, ты вот так? Тогда я даму, дамочку. Ну, вот теперь всё, бито… А пресса! В центральных ихних газетах на первых полосах вот такими буквами: спешите насладиться уникальнейшим, феномяу-мянальнейшим, непревзойдённым зрелищем: пушистые артисты из прославленного театра Тухлочёва!
ДРЕСС (скептическая усмешка): Ну, так уж и уникальнейшим…
АНТРЕ: Клянусь! Прямо такими словами, априори. И толпами, толпами на представление валили. У меня к концу гастролей лапы отваливались – автографы раздавать…
(мечтательно)
А творческие встречи!.. А мастер-классы!.. А рекламные съёмки!.. А банкеты с фуршетами!..
Действие на сцене замирает. Зато оживает экран – он расположен
где-то сверху. На экране возникают кошачьи силуэты. В режиме
театра теней они изображают сценки из циркового представления:
коты бесстрашно прыгают через огонь, делают сальто, жонглируют
и ходят по канату… Экран гаснет.
ДРЕСС (внимательно изучает свои карты): Банкеты и фуршеты, банкеты и фуршеты… Тэк-с, тэк-с… Банкеты это, конечно, хорошо… Это неплохо… А как насчёт валетика бубей?
(кидает карту)
АНТРЕ (морщит нос): Бубей?.. Ну, возьму, пожалуй…
ДРЕСС: А ещё парочку вдогонку?
(кидает)
АНТРЕ: Парочку?.. Слушай, и откуда у тебя столько?.. Беру, беру…
ДРЕСС: А это вам на закуску. На десерт, так сказать… Туз. Всё!
(радостно потирает лапы)
АНТРЕ (хмуро): Всё, всё… Повезло тебе. Опять, блин, повезло… Эх, не надо было мне в самом начале десятку червей отдавать… Сидел же с тремяу-мя классными козырями! Априори, блин…
ДРЕСС (он уже собрал колоду, тасует карты): Ну, что? Ещё пулечку распишем?
АНТРЕ: Да ну их… Надоело…
ДРЕСС: Ну, чего скис-кис сразу? Разок, разочек ещё…
АНТРЕ: Да что ты пристал, как этот… Как банный пёс… Вот где у меня твои карты… Ты б ещё в жмур-мур-мурки предложил… Третий час уже колоду мусолим. Тоска!
ДРЕСС: Это что… Мы у себя на заводе, когда заготовку задерживали или, положим, электричество вырубалось, и по полдня могли в картишки. А что ещё делать-то? Так всю смену насквозь и резались!
АНТРЕ: Так ты что? Ты – на заводе, что ли? Рабочий класс как бы?..
ДРЕСС (с достоинством): Не как бы, а рабочий. Самый что ни на есть пролетариат. Я там на самом главном производстве вкалывал – цех стального профиля.
АНТРЕ: Это как? Та же сталь – только в профиль?
ДРЕСС: Сам ты!.. Сразу видать – интеллигенция. Ни пса не петришь в металлургии. Говорю же: наш цех – основной на заводе, мы там такие железные штуковины отливали, из которых потом вытачивают такие вот фиговины, к которым привариваются другие хреновины…
(поясняя, увлечённо размахивает лапами)
АНТРЕ (зевает): А-а… Понятно, так бы сразу и сказал… Что, и ты тоже изготавливал?.. Ну, фиговины эти с хреновинами?
ДРЕСС (немного смутившись): Ну, и с моим участием… Я ведь тоже к цеху был приписан… Крыс я ловил в тамошних подсобках, в душевых, на складе готовой продукции опять же… Там знаешь какие сломяу-мя голову шныряли! Ого-го! Вот такие…
(разводит лапы)
Нет, вот такие…
(разводит ещё шире)
А иной раз и вот такущие попадались…
(лапы разведены максимально широко)
АНТРЕ: Смотри, по шву не лопни… Хочешь сказать, что ты с ними с такими справлялся? Со своим-то одним глазом?
ДРЕСС: Справлялся. За нефиг делать справлялся, только так, одной левой! Лучшим крысоловом на заводе считался. На доске почёта – неоднократно. На летучках, на сменно-встречных меня столько раз в пример приводили… Да за мной ни один кот угнаться не мог – ни Рыжик из чугуно-приборного, ни Блохастик из кузнечно-метизного. Я план по крысам – каждый месяц на 120 процентов!
(трогает повязку на глазу)
А это… А на инвалидность – я недавно совсем… Попалась, ёшкин пёс, одна матёрая. Я её целую неделю в засаде караулил. Думал, не выйдет. Вышла! И тут я из-за шлифовального станка как выскочу! Хвать её за горло. Ух, и пластались мы с ней тогда, мать моя кошка!..
Действие на сцене вновь замирает. Но загорается экран, на нём –
силуэт кота, который выслеживает высунувшуюся из норы крысу,
а затем бросается на неё и, применяя всевозможные приёмы
кун-фу и джиу-джитсу, отважно борется с грызуном. Из битвы он,
разумеется, выходит победителем.
АНТРЕ: Ну и как? Победил?
ДРЕСС: Я-то? Крысяру-то? А как же!.. Только и мне досталось. Тут, сучара, прокусила, тут расцарапала, здесь раскровянила…
(показывает)
Но главное – глаз. Глаз жалко.
(вновь осторожно трогает лапой повязку)
АНТРЕ: Да, не повезло… При твоей-то специальности это что ж получается? Это ж, априори, полная профнепригодность получается.
ДРЕСС (уныло): Получается…
(приободряясь)
Но, знаешь, я всё равно надежды не теряю. Я хоть и с одним глазом, а могу ещё… Хоть троих придушу, хоть пятерых… Да хоть десяток пусть на меня выпускают!..
АНТРЕ: Только вот не выпускают почему-то… Так?
Дресс грустно молчит, уши опустил. Отвернулся.
АНТРЕ: Вот то-то и оно… Так и бывает у них… У этих… Всегда с нашим братом так: пока молодой, здоровый, шустрый – ты им нужен. А чуток сдал – и всё, начинается:
(передразнивает кого-то)
«Антре, что за дела? Ты уже который раз подряд с каната падаешь. А сальто!.. Раньше ты спокойно заднее с двумяу-мя переворотами выполнял, а сейчас один кувырок – и то со скрипом… Отчего по арене так медленно бежишь? Почему через огненное кольцо неохотно прыгаешь?» И дальше в том же духе… Эх!..
(машет в отчаянье лапой)
ДРЕСС: Погодь, погодь… Что-то я не въезжаю… Так ты, значит, тоже?.. И тебя, что ли, артист, того?.. Как и меня, да?.. Ненужным стал – и сразу на списание?..
Ответить Антре не успевает. Люк с противным лязгом открывается и из тёмного проёма чья-то невидимая рука бесцеремонно швыряет в комнату нового постояльца. Это кот Дивуар. На нём слегка помятый, но не утративший элегантности тёмный деловой костюм, под мышкой – кожаная папка. Дивуар шлёпается на пол, однако быстро вскакивает и принимает независимую позу.
ДИВУАР (возвращая на место сбившийся галстук – в сторону закрывающегося люка): Эй, вы!.. А поаккуратней нельзя? Повежливей, поделикатней… Вы хоть понимаете, с кем дело имеете? Да я!.. Да мне только один звонок сделать – и сюда такие приедут… На таких машинах с мигалками… С такими номерами… Они вам тут сразу весь кис-кислород перекроют!
(замечает присутствующих)
Нет, вы видели? Вы обратили внимание? Если что – свидетелями будете… Хамьё! Быдло! Мур-мур-мурло! Люмпены!.. Нет, чтобы цивилизованно, культурно пригласить, объяснить… Вместо этого хватают за шкирку и как последнего помоечного кота суют в клетку… Нет, наш народ ещё страшно дик, страшно… Учить его ещё и учить, просвещать и просвещать… Власти днём и ночью бьются над этим вопросом, уговаривают, увещевают, а результат… Сами видите…
(неожиданно трётся головой о стеклянный шкаф, мурчит)
А ведь порой так хочется нежности… Ласки хочется…
АНТРЕ: Власти, власти… А власти-то тут при чём?
ДИВУАР (очнулся, приосанился): Как это – при чём? Власти всегда очень даже при чём. Разве может такое быть, чтобы власти – и ни при чём?..
ДРЕСС: Ты это… Обоснуй… Ты, что ли, – власти?
ДИВУАР (одёргивая пиджак): Да, в какой-то степени… Да… И я… А с кем, простите, имею честь?
АНТРЕ (протягивает лапу): Антре, кот. Заслуженный артист, лауреат фестивалей цирковых искусств. Международных, между прочим.
ДРЕСС (тоже тянет лапу): Дресс, кот. Просто кот, пока не лауреат. Но на доске почёта – регулярно…
(подмигивает, перетасовывая колоду)
Ты как насчёт картинок? Не возражаешь?..
ДИВУАР: В карты, что ли? Нет, благодарю, к подобным играм как-то не привык… Я в последнее время всё больше интеллектуальные предпочитаю. Шутеры там, квесты, аркады, стратегии компьютерные… Вечером из резиденции все уйдут, уборщицы часок-другой пошуршат, пыль смахнут – и все служебные кабинеты в полном моём распоряжении. Хочешь – за министерский «Макинтош» садись, хочешь – за вице-губернаторский «Эппл» падай…
(спохватывается)
Извините, не представился. Кот Дивуар. Второй вспомогательный подсектор департамента «Б» главного межмуниципального управления при администрации региона.
ДРЕСС (озадаченно): Какого-какого района?
АНТРЕ (глядит на Дресса, стучит себя лапой по лбу): Региона, пинчер ты неотёсанный.
(повернулся к Дивуару)
О-ля-ля! Так ты… Вы с госслужбы? На госслужбу нынче все стремяу-мятся… Очень, очень рад. Наконец-то я в компании интеллигентного животного.
(косится на Дресса)
Есть теперь с кем порассуждать о тонких материях – об искусстве груминга, об оптимальных сроках вязки… А то… В карты тупо режемся и режемся, конца-края не видно. Вини, короли, взятки, прикупы – в печёнках они у меня уже, априори… А ты… Вы по какой части служите?
ДИВУАР: Санитарно-гигиеническое направление. Член координационного совета при губернаторе с правом решающего голоса. Возглавляю соответствующую комиссию.
(пауза)
Возглавлял…
АНТРЕ: И чем там занимался… Занимались – в комиссии этой?
ДИВУАР: Ликвидировал.
АНТРЕ: То есть?
ДИВУАР. В буквальном смысле.
АНТРЕ: Прямо… Того?.. Априори?.. Начисто?..
(делает характерный жест по горлу)
ДИВУАР: На все сто. Под корень, беспощадно. До основания.
АНТРЕ: И как? Успешно?
ДИВУАР: Вполне. За минувшие полгода – ни одной самой завалящей мышки во всей резиденции. За что удостоен похвалы вице-губернатора. Сам, лично, меня на руки взял, за ушком почесал.
Дивуар наклоняет голову, подставляя ухо Антре. Тому ничего не остаётся, как почесать Дивуара за ушком. Дивуар закатывает глаза, млеет, изгибается, урчит от удовольствия.
ДРЕСС (обрадовано): Эге-ге! Коллега! Выходит, ты тоже по крысенциям спец?..
ДИВУАР (холодно): По мышам я, по мышам, как вы выразились, спец. Не по крысам. Где вы видели, чтобы в губернаторских резиденциях крысы водились? В цивилизованной стране, слава богу, живём.
АНТРЕ: Точно. 21-й век на дворе, как-никак…
(строгий взгляд в сторону Дресса)
Да вы проходите, проходите, господин Дивуар, располагайтесь. Чувствуйте себя как дома… Как в резиденции…
ДИВУАР (умащиваясь на кушетке): Скажете тоже! Как в резиденции… У нас в резиденции знаете, какие кресла! Спинки – тиснёная кожа африканского буйвола. Ручки – позолоченная бронза, ножки – морёный дуб с инкрустацией. Столы, стулья – карельская берёза, люстры – Италия, венецианское стекло. Ручная работа, всё по спецзаказу… А ковры! Какие там ковры! Идёшь по ним – лапы просто утопают, ворс брюшко так приятно щекочет…
(улыбается милым сердцу воспоминаниям)
Вечером сделаешь контрольный обход, все подозрительные углы обнюхаешь – и со спокойной душой на ковёр. Плывёшь по нему, нет – летишь… Чистая шерсть, ни капли синтетики… Пройдёшь в самую середину, когти поточишь…
(точит когти о кушетку)
А потом растянешься… Поваляешься… Потянешься… Понежишься…
На экране – пантомима, на которой кошачья тень величаво следует
по богато обставленным комнатам. Кот внимательно
принюхивается, замирает в охотничьей стойке, поводит ушами.
затем кошачий силуэт сладко потягивается и в нежной истоме
сворачивается клубочком на пушистом ковре.
АНТРЕ: Госслужба, мда-а… Что ж…
(осторожно откашливаясь)
А я ведь тоже… Это… Тоже имею, априори, некоторое представление о высоком… Вот помню: пригласили меня как-то на творческое турне. Взял я с собой двух-трёх ассистентов, с дюжину кисок попушистее. Тухлочёва тоже прихватил – куда ж его девать…
ДИВУАР (не слушая): …Но особенно мне тот ковёр нравился, ну, что в губернаторской приёмной. Не ковёр – хоккейная площадка, поле для гольфа! Эксклюзив: огромный, старинный, дорогущий. Его на аукционе за бешеные деньги купили, специальным чартерным рейсом доставили. Но зато… Подходишь к этому ковру – и прямо ныряешь в него, с головой ныряешь. Тонешь в нём… Закроешь глаза, и кажется, что не на ковре ты, а в облаках паришь… И так повернёшься, и эдак…
Прикрыв глаза, Дивуар извивается и словно ненароком подставляет Дрессу шейку. Дресс, слегка поколебавшись, осторожно чешет Дивуара. Тот громко и страстно мурчит.
ДИВУАР (очнулся): Извините, я, кажется, увлёкся… Такие воспоминания…
ДРЕСС: Ничего, братишка, бывает… Меня вон на фасовочно-крепёжном… Я ж до цеха стального профиля за фасовочно-крепёжным числился… Меня там тоже жаловали… Акимыч, стропальщик, бывало, мне паштет мяу-мясной из дома приносил, а Раиса-буфетчица – так та специально колбасные обрезки оставляла…
ДИВУАР: Обрезки? Бр-р-р… Я как-то не того… Не понимаю, как это можно – обрезки?.. Это же не гигиенично, малоэстетично…
(озирается)
Хотя, сейчас… Сейчас бы я и от обрезков не отказался… Здесь когда ужин?
ДРЕСС: Забудь! Ни пса тут нету… Мы с Антре уже все закоулки обследовали, всё насквозь обнюхали. Только лекарствами отовсюду несёт – как из заводской санчасти.
ДИВУАР (втягивает в себя воздух): Да, да, да, как в ветклинике запах. Как в нашей – специальной, закрытой… Мяу-мятным растиранием пахнет… Мы, коты, ну, которые в резиденции работали, – все раз в полгода углубленный профосмотр проходили… Там очень похоже пахло…
Дресс подходит к одному из шкафчиков, обнюхивает его.
ДРЕСС: Главное – даже намёка на валерьянку нету. Хоть бы флакончик какой-нибудь оставили, самый маленький… Так нет же, только шприцы, пилюли, горчичники – псенотень всякая… Тьфу!
В знак презрения Дресс поворачивается к шкафчику задом и, задрав хвост, «метит» его.
АНТРЕ (смущённо): Ну, ну, Дрессик!.. Ты чего!.. Зачем ты это?.. Нехорошо как-то, неловко априори…
ДИВУАР: Вот, вот, я про то и говорю: бьются власти, бьются, как сука о лёд, а всё без толку… А что сделаешь, когда культурный уровень на нуле?.. И что за народ? Что за страна?..
АНТРЕ: Согласен, полностью с вами согласен. Нравы на самом примитивном уровне… На зачаточном, на животном… Вот то ли дело у них там…
(неопределённо кивает куда-то в сторону тёмного окна)
Прилетишь, а тебя в аэропорту встретят, из багажного отсека твою клетку аккуратненько выгрузят, номера накладных и ветпаспорта сверят, отметки о прививках посмотрят… И всё это с улыбкой, с комплиментами. Иной раз ещё и вкусненьким чем-нибудь угостят…
ДИВУАР: Мда-а, вкусненьким, вкусненьким…
(смотрит по сторонам)
Но, знаете, всё наше, отечественное огульно хаять тоже нельзя… Негоже… Я бы очень постерег некоторые горячие головы от подобных скоропалительных выводов… Понятие «патриотизм» ещё никто не отменял, тем более, в свете последних тенденций и указаний… У нас свой путь, самобытный, богатая история, так что нечего нам кланяться всему иноземному… Наш губернатор на всех аппаратках так и говорил: «Своими корнями нужно гордиться и не подменять интерес к зарубежным инвесторам и передовым технологиям бездумным обожанием чужих пёстрых ярлыков».
ДИВУАР: «Воображанием ярлыков»… Красиво загнул… Что, прямо так тебе и сказал?
ДИВУАР: Мне, не мне… Какая разница? Он же вообще, в принципе… Концептуально, так сказать… Он всем так говорил: префектам, главам округов, мэрам, заместителям своим… А я присутствовал, на кушетке всегда рядом сидел.
ДРЕСС: Из буйволиной шкуры?.. Слушай, а не кис-кислая у тебя работка-то была! Раз в день обошёл все углы, понюхал для вида, а потом валяйся себе на ковре в приёмной. Красота!
ДИВУАР: Это только со стороны так кажется. Иллюзия. Вы забываете об ответственности. В резиденции десятки кабинетов, сотни столов. На каждом – вот такая кипа документов.
(показывает)
И все – государственной важности. Заведись в там хоть одна мышь, сколько бед она могла бы натворить! Залезет такая на стол, сгрызёт несколько страниц утверждённого в трёх чтениях бюджета. И что в итоге? Полная сумяу-мятица: ваш остался театр без дотаций, а ваше предприятие – без госинвестиций. Каково?
АНТРЕ (чешет затылок): Это да… Это, конечно… Нет, лучше не надо. У нас как раз крупное зарубежное турне на следующий сезон запланировано… То есть, у них запланировано…
ДРЕСС: А на нашем заводе – реконструкция дробильно-сортировочной установки… Плюс расширение вентиляционного трубопровода, строительство подстанции…
(что-то внезапно вспомнив)
Только мне-то что? Мне-то какая теперь разница? Ни холодно, ни жарко…
ДИВУАР: Как – какая?.. Вы оба смотрите со своего крошечного пригорка: «у нас, у них…» А давайте взглянем на проблему шире, в государственном, так сказать, контексте. С точки зрения общественных интересов…
АНТРЕ (не без ехидства): Это тоже губернатор сказал?
ДИВУАР: Нет, первый зам его. Когда прощались…
ДРЕСС: Как это – прощались? Кто? С кем?
ДИВУАР (неохотно): Так вот – прощались… Не знаете, что ли, как прощаются?.. На фуршете прощались, сразу после инаугурации.
ДРЕСС: Что? По какой рации прощались?
АНТРЕ: После инаугурации. Это так называется, когда новый начальник старому пендаль на прощание под зад даёт. Но – интеллигентно. А сам, априори, на его место садится.
ДИВУАР: Ну, при чём тут пендаль?.. Зачем так утрировать?.. Впрочем, история действительно не очень красивая…
(нервно постукивает когтями по своей кожаной папке)
И какого пса им надо? Чем наш губернатор не угодил? – ума не приложу. Умный, кристально честный, о народе заботится. На праздники лично цветы ветеранам вручает, с молодыми лидерами встречается, ободряющие слова им по-отечески говорит… Нет, нового надо ставить! Зачем?
ДРЕСС: Другого шефа, что ли, тебе прислали? Ну и фигали, какой пёс разница? Тебе-то не всё равно, при каком губере на пушистых коврах валяться?
ДИВУАР: Наивный вы. Новый-то свою команду привёл. А наших… А нас… Как говориться: с вещами на выход.
ДРЕСС: Вот так прямо взял и выпнул?
ДИВУАР: А что ему? У него своих хватает… Питомцев… Всех замов сменил, министров новых назначил. А наш второй вспомогательный подсектор вообще сократил. Вместо него организовал специальный комитет муниципальной системной демышизации.
ДРЕСС: Мудрёно…
АНТРЕ (качает головой): Короче, своих блатных котов пристроил… А чем они вас-то лучше? Что, у каждого по восемь лап, по сто клыков?
ДИВУАР: Э-э-э, не скажите… Он в комитет таких назначил, таких… Все матёрые, породистые, лохматые… Все – призёры межрегиональных выставок, все в медалях… А мне: спасибо за многолетнюю добросовестную, лапу пожали – и сюда. Вот и вся благодарность. Ладно, хоть вискасом на фуршете напоследок угостили.
(подходит к окну, кладёт лапы на решётку, с тоской глядит на Луну)
А, может, обойдётся еще?.. Может, позовут, обратно возьмут, а?.. Всё-таки опыт, госстаж, опять же, выслуга лет…
(вытирая слезу, вопросительно смотрит на собеседников)
У вас здесь успокоительного случайно не найдётся?
Вместо ответа в стене открывается знакомый нам люк. В отверстие не без труда и не без посторонней помощи протискивается внушительных размеров котище. Это Пин. Он усат, пузат и подозрительно весел. Карманы его огромных шаровар с лампасами топорщатся от позвякивающих и побулькивающих бутылок.
ПИН: Здорово дневали, братья казаки!
ДИВУАР: Добрый вечер.
АНТРЕ: Здорово, коль не шутишь…
ДРЕСС (вполголоса): Ни чихуа-хуа себе! Ишь ты какой – на сраном мопсе не объедешь… И поздоровей видали…
(оценивая могучую фигуру гостя)
Хотя, нет… Не видали…
Пин по-свойски проходит в помещение, осматривает его, заглядывает во закутки. Возвращается к остальным.
ПИН: А шо ж вы такие смур-мур-мурные, а хлопцы? И девчат, я так понимаю, у вас нема… Шо, ни одной совсем?
Антре, Дивуар и Дресс молча разводят лапами.
ПИН: Тю-ю-ю… По-монашески обитаете, братья. Скромно… Хотя, это с какого боку наблюдать. Природному казаку весь этот женский пол – что шлейка для бультерьера, развернуться не даёт… Иное дело – во…
(достаёт шкалик из своих бездонных карманов)
Дресс заметно оживляется. Дивуар морщится. Антре в недоумении пожимает плечами.
ДИВУАР: А это… Это что, простите?.. Не лекарство, случайно? Не успокоительное?
ПИН (хохочет и одновременно выкручивает зубами пробку): Ясен пёс – лекарство. Це, хлопчик, такое успокоительное, такое… Вмиг любого успокоит… Девяносто градусов – це тебе не дог в стакане!
(отхлёбывает из горлышка)
Немые потом соловьём заливаются, хромые гопака пляшут. Для зрения опять же хорошо… Накось-ка, спробуй трошки, земеля…
(протягивает бутылку Дрессу)
Дресс принимает шкалик, взбалтывает содержимое, делает глоток.
ДРЕСС (занюхивая собственным хвостом): Отменный первач! Огонь!
ПИН: А то! Хозяин мой, хорунжий, самолично варил. Двойной выгонки… Ну а я уж опосля на валерьяновом корне настоял. Для лютости, для ароматности.
ДРЕСС: Чувствуется.
Пин забирает у него флакон, предлагает пригубить остальным. Дивуар некоторое время ломается, но затем отхлёбывает из горлышка.
ДИВУАР: О-о-о!.. Что ж она у вас крепкая такая? Я в кабинете у нашего управделами китайскую подарочную водку «Конфуций» пробовал – так никакого сравнения… И хеннеси, и текила тоже…
ПИН: Хенеси-хренеси… Це всё гавно на палочке – вот шо я тебе отвечу, друже. Дерьмо собачье, полная мур-мур-мура… Они эту хенесю из химии голой мастырят. А у нас всё своё, всё домашнее… Самая экология, что ни на есть!
(протягивает шкалик Антре)
Давай-ка, вдарь по микробам, шоб им, собакам чертячьим, тошно стало!
Антре принимает ёмкость, зачем-то изучает содержимое на свет.
ПИН: Да не тяни ты кобеля за яйца! Пей!
Антре отпивает из бутылки. Долго откашливается.
ПИН: О, добре, добре! Любо…
ДРЕСС: Напиток – первый сорт. Даже у Акимыча такого не водилось.
(обращаясь к Антре)
Что, не поил вас таким этот ваш Тухлочёв?
АНТРЕ (мотая головой): Нет… Никогда… Он нам, априори, только рыбий жир с бромом, да и то – по ложке перед сном.
Все остальные коты смеются.
ПИН: Ну, это, станишник, попользительней брома будет. Амброзия для души и органов…
(хлопает себя по пузу)
Ну шо, будемо знакомство сводить?
(протягивает лапу)
Пин, кот. Потомственный реестровый казак в десятом колене.
Дресс, Антре и Дивуар по очереди представляются. Уважительно жмут Пину его мужественную лапу.
ПИН: Ну, коли такое дело… За встречу тоже надо злоупотребить.
Коты делают ещё по глотку напитка.
ДРЕСС (Пину): Ты это… Уж извини, если что… Но как-то не верится мне… Ты что, вот так прямо и есть – потомственный, настоящий?..
ПИН: Казак-то? А ты шо, сам не бачишь? Ты на лампасы, на нашивки глянь.
(демонстрирует лампасы на шароварах, боевые нашивки на гимнастёрке)
Коты обступают казака, уважительно трогают нашивки.
ПИН: Вот эта – за борьбу с мышами-полёвками… Це – за отражение нашествия хомяу-мяков и сусликов… А вот эта самая дорогая, за взятие совхозного амбара, когда крысы его оккупировали…
АНТРЕ: Ого! Так ты настоящий ветеран!
ПИН (разглаживая усы-вибрисы): А як же… Ветеран и есть… Покусанный, поклёванный, в схватках попорченный изрядно… Но кое-шо в закромах заховалося…
(вновь хлопает себя по животу)
ДИВУАР: Я прошу прощения: вы, следовательно, широкого профиля специалист? И по мышам, значит, и по сусликам?..
ПИН: Ширше не бывает. Я ж тебе казак, а не пёс моржовый! Бью в лёт всё, шо шевелится. Суслик на урожай нацелился – укараулю, схвачу. Крысы к элеватору подбираются – всех передушу.
На экране тени котов разыгрывают сценку-пантомиму. Бравый
усатый кот бесстрашно нападет на целые полчища сусликов и
крыс. Борьба идёт не на жизнь, а на смерть. Но смелый усач, в
конце концов, одерживает победу.
ПИН: Хоть на коршуна могу, хоть на корсака, хоть даже на волка… За что не единожды удостаивался благодарности от хуторского атаманского правления с поощрительной выдачей крынки сметаны.
(оглядывается по сторонам)
А у вас тут, панове, как с харчевым довольствием? Я б зараз чего-нибудь схомяу-мячил…
ДРЕСС (сплёвывая): Фигово тут с продовольствием… Как пёс языком слизнул – ничего нету.
ДИВУАР: Поместить нас сюда поместили, а о продуктах питания не позаботились. Полное отсутствие системного подхода…
АНТРЕ: А я что вам говорил? У нас испокон так: на свободную творческую личность – априори ноль внимания… Ни тебе респекта, ни индви… инвид… индивидуального подхода… А вот там, у них…
(машет лапой куда-то в сторону оконного проёма)
Там совсем другое дело… Лично наблюдал – и не раз…
(к Пину)
Только ты не подумай… Я ведь тоже не хухрень-мухрень… Я хоть и не казак, хоть на коршунов не кидался, но тоже – о-ё-ёй!.. Могу, если потребуется!.. Впрочем, я не об этом… А о чём тогда?.. А?.. А, да! Я, товарищ казак, тоже кое-что на своём кошачьем веку повидал. Да!.. Я со своим театром – весь мир, вдоль и поперёк, и снова вдоль…
(чертит в воздухе произвольные линии)
ПИН: Добре, добре, бачу… Бачу, шо бывалый ты котяра. Только вот наливать я тебе больше не стану. Извиняй…
АНТРЕ: Это почему же? Почему?.. Я могу, очень даже могу…
Пин подносит к его носу открытый флакон. Антре нюхает.
ПИН: Нюхнул? Ну и будя с тебя. А вот мы с кумовьями по трошечки ишо примем.
Пин, Дресс и Дивуар по очереди делают глоток из шкалика. Вытерев усы-вибрисы, Пин заводит протяжную казачью песню. Коты, как могут, подтягивают.
ДИВУАР: Замечательная песня. Грустная и вместе с тем такая… Такая жизнеутверждающая, пафосно-гражданственная… Это Пахмутова, наверное? Или Малежик?.. А может, Мур-мур-мусоргский?.. Нет, я сейчас угадаю… Игорь Матвиенко?
Пин пожимает могучими плечами, продолжая тихонько напевать.
ДИВУАР (Пину): Какие у вас лампасы… А нашивки… Красивые такие… Они вам очень, очень идут… Столько мужества придают, столько благородства… Можно потрогать?
Казак вновь поводит могучими плечами. Дивуар близко придвигается к Пину, ласково поглаживая его нашивки. Очень скоро его прикосновения принимают откровенный характер. Прижимаясь к казаку, Пин начинает громко мурлыкать.
ПИН: Эй, эй, хлопчик! Ты ничего не попутал, сердешный? Не треба меня за груди мацать. Я тебе не киска…
Пин грубовато отстраняет Дивуара. Почти толкает. Отпрянув в сторону, Дивуар некоторое время оторопело смотрит на казака. Он явно ожидал чего-то другого.
ДИВУАР: Вы… Вы не поняли… Вы меня не так поняли… Зачем же так?.. Это же грубо, нецивилизованно это…
ПИН: Всё я понял, друже. И даже поболе… Но только заруби себе на носу: потомственный казак Пин всех этих нынешних… Этих разных отношениев – не одобряет… И вообще: если шо – могу и тыковку помяу-мять.
(подсовывает кулак к носу Дивуара)
Уразумел?
(прищурившись, с подозрением осматривает всю компанию)
Э-э-э, парни, у вас туточки не голубятня ль часом? А, земляки?
Антре и Дресс отрицательно мотают головами. Мотают весьма энергично.
ДРЕСС: Нет, нет, конечно…
АНТРЕ: Априори!..
Дивуар долго смотрит на Пина, всхлипывает. Через мгновение он уже рыдает, закрыв лапами глаза.
ДРЕСС, АНТРЕ: Дивуар… Дивуарчик, ты чего?.. Что случилось?.. Не надо плакать… Не переживай ты… Не бери так близко к сердцу…
ДИВУАР (сквозь слёзы — Пину): Почему так?.. Почему вы такой?… Откуда берётся вся эта чёрствость? Откуда – равнодушие, грубость, жестокость?.. Откуда?.. Я же к вам всей душой, а вы… Вы такой же, как остальные, как все… Как министр соцотношений, как начальник управления персоналом… Почему?..
ПИН (растерянно): Шо с ним, а? Тронулся малый?
АНТРЕ: Я полагаю, это у него на почве стресса… А чего удивляться? С такой работы попёрли! Был пёс королю, при губернаторе ошивался. Питание – по экстра-классу, а не как у прочих – всухомяу-мятку, лечение – в ведомственной клинике, массаж каждый день, триминг раз в неделю… А его в одночасье коленом под хвост и на улицу… Точнее, сюда, к нам…
ПИН: Ну, было б, о чём казниться…
(подсаживается к Дивуару)
Не кручинься дюже, хлопчик. Скажу тебе по секрету: меня тоже турнули. Як пробка вылетел.
(демонстрирует полупустую бутылку)
Як пробка из шкалика.
Дивуар прекращает плакать. Отрывает лапы от глаз и с недоумением взирает на Пина.
ПИН: Да, да, не брешу… Наказной атаман вот так взял меня за шкирку, смотрит, як этот… Як чекис-кист на контру, держит вот так…
(показывает)
Держит – и гутарит: неплохой ты, Пинко, хлопец, и боец крепкий, и масть у тебя гарная. И супротив крысы ты устоишь, и с хомяу-мяком сладишь… Одна беда – употребляешь дюже много. Горилки на тебя, сукин пёс, не напасёшься. Не треба нам такого, потрезвей пошукаем… Поклал, значит, меня в мешок, мешок на подводу – и вот я туточки, в приятственной компании.
(подмигивает)
Сам бачишь: жисть у казака – не сахар-мур-мур-мурмелад. Но, знать, судьба такая, чуб не вешаю… А ты тут нам слякоть непотребную разводишь.
ДИВУАР: Это как же?.. Это что же получается?.. Вы же заслуженный, у вас награды такие… И за коршуна, и за сусликов… Нашивок столько… И вас – в мешок?!. Не понимаю я этого, отказываюсь понимать…
Задвижка двери-люка хищно лязгает. Все коты дружно поворачивают головы в сторону входа. На этот раз в помещение влетают сразу два новых постояльца. Это кот Давинчи (он в потёртой лётной кожаной куртке) и кот Штрих (одет как типичный бомж). У Штриха при себе немалых размеров грязная холщовая сумка. В ушах – наушники.
Попав в комнату, Штрих и Давинчи ведут себя по-разному. Давинчи, отряхнувшись, сразу же выбирает для себя дальнюю кушетку, молча усаживается на неё. Штрих же, не обращая внимания на остальных, начинает обследовать помещение. Он явно ищет, чем здесь можно поживиться. Штрих подходит к каждому шкафу, пробует своими нечистыми когтями, словно отмычками, открыть замок, заглядывает под кушетки, оценивает металл, из которого сделан светильник. Наконец, он замечает полупустую бутылку Пина.
ШТРИХ (сиплым простуженным голосом): Мужчины, тара освободилась?
Не дожидаясь ответа, Штрих забирает склянку, допивает остатки содержимого, облизывается и бросает опустевшую бутылку к себе в сумку. Усаживается в угол, долго чешется. Поправляет наушники.
ШТРИХ: Совет безопасности ООН не одобрил итоговую резолюцию. Тем не менее, большинством голосов стран-участниц принято только особое коммюнике по началу мирного процесса. При этом специальным подпунктом оговаривается: о полном разоружении речь не идёт… Генсек лично настаивал… Однако, принимая во внимание позицию… С надеждой на плодотворный диалог…
Штрих замолкает. Обалдевшие коты в полном оцепенении некоторое время смотрят на него. Потом – друг на друга.
АНТРЕ (шёпотом): Это… Это кто?
ПИН: Кто, кто… Кот в пальто! Пёс его знает, кто…
(обращаясь к Штриху)
Эй, землячок, ты чьих будешь? Кличут-то тебя как?
Но Штрих не обращает на присутствующих никакого внимания. Трясёт давно не мытой и нечесаной головой в такт музыке, которая, вероятно, звучит в его наушниках. А ещё – внимательно перебирает содержимое своей сумки: пустые бутылки, куски полиэтилена, жестянки из-под пива, обрезки ржавой арматуры, мотки проволоки…
ДРЕСС: Япона сука!.. Слышь, шелудивый! Отвлекись на секундочку. Отвечать надо, когда тебя порядочные коты спрашивают.
Штрих даже ухом не ведёт. Только головой трясёт да свои сокровища по разным кучкам раскладывает.
ДРЕСС (приподнимаясь): Наверное, у паренька со слухом что-то. Сейчас я…
ДАВИНЧИ: Не надрывайтесь. Всё равно ничего не слышит. Радио у него там – на полную катушку.
Давинчи спрыгивает со своей кушетки, подходит к остальным.
ДАВИНЧИ (протягивая лапу): Кот Давинчи. Отдельный межпланетный экспериментально-испытательный зооотряд.
Остальные коты называю себя, по очереди пожимают протянутую лапу.
АНТРЕ: Слушай, а это круто, априори круто – межпланетный отряд… Ты космонавт, что ли? Я вообще много чего повидал, а вот с настоящими космонавтами не доводилось как-то…
ДАВИНЧИ: Ну, насчёт «настоящего космонавта» – это, пожалуй, слишком громко… Я кандидат всего лишь, я только готовлюсь к полёту… Точнее, готовился…
ПИН: А шо це за отряд такой: зоо, спытательный?.. В жизни не слыхивал.
ДАВИНЧИ. Ничего удивительного. Это спецподразделение – засекреченное, особое. Нас… То есть, их к межпланетному полёту готовят. Ну, для броска в дальний космос, к границам Солнечной системы.
ДРЕСС: Ни фига себе! Котов – и в космос? Да ещё на самые-самые рубежи?..
ДАВИНЧИ: Именно. Учёные логично рассудили: собаки в космосе уже были, и не раз. Обезьяны и мыши – тоже. Даже мухи с инфузориями… А коты – нет. Непорядок? Непорядок! Решили этот, так сказать, перекос исправить.
ДИВУАР: Вот здорово! Получается, что вы вроде как первопроходец?
ДАВИНЧИ (пряча взгляд): Получается, что первопроходец… Был… Точнее, мог бы им стать…
ПИН: Не уразумел… Як так – мог бы стать? Ты, хлопчик, давай не свисти, космолётчики – они як казаки, бывшими не бывают.
ДАВИНЧИ: Бывают… Я в этом отряде уже три года, со дня основания. Одним из первых в него записался… Тренировался как проклятый: без отпусков, без выходных. В шесть подъём, кросс, силовые упражнения, занятие на центрифуге и в барокамере…
Верхний экран вновь загорается, фигуры на сцене – замирают.
На экране мы видим кошачий силуэт, который увлечённо крутит
педали велоэргометра, бежит по беговой дорожке, вертит
«солнышко» на турнике, приседает со штангой…
ДРЕСС: И чё?
ПИН: Чё, чё… Пёс через плечо… Могёшь хоть хвылынку языком не тарахтеть?
ДАВИНЧИ: Да ничего хорошего… Неделю назад медкомиссию у нас назначили. Внеплановую… Ну, являемся… А там – профессора, халаты, лампы яркие – вроде этой…
(показывает на операционный прожектор)
От приборов медицинских в глазах рябит… Давай нам давление мерить, молоточками простукивать, трубками прослушивать…
ДРЕСС: Ну?..
ПИН: Пса гну! Заткнёшь ты пасть свою?
ДАВИНЧИ (вздыхает): Списали…
ДИВУАР: Кого списали?
ДАВИНЧИ: Меня. Вчистую. Без права апелляции.
АНТРЕ: Как списали? По здоровью, что ли, не прошёл? Сердце? Почки?.. Может, кис-киста?
ДАВИНЧИ. Какая там кис-киста! И сердце в полном порядке… Сердце как мотор… Пламенный… Пушистость подвела.
АНТРЕ: Что ещё за пушистость?
ДАВИНЧИ: Повышенная. Сверхнормативная.
(ерошит густую шерсть на своей груди)
Видите? Лохматый я чересчур оказался… А в космос гладкошёрстых охотнее берут. Втемяу-мяшили себе, что те в корабле места меньше занимают, да и волосы от них не так летят, фильтры вентиляционной системы не забивают.
ПИН: Пёс знает шо! Ну, – лохматый… Так хиба ты виноватый, что уродился такий? Я вот толстый, так меня теперь повесить, чи шо?.. Працевал ты, працевал – и всё псу под хвост?
ДИВУАР: А мне вообще непонятно: что это за привилегии такие гладкошёрстым? С чего это вдруг?.. Я все законы знаю, и что-то в нашей конституции не видел положения, где б особые преференции для гладкошёрстых прописывались. Дискриминация это…
АНТРЕ: Точно – дискриминация! По меховому признаку. Это только в нашей стране такое может быть, априори! У них, у этих – совсем не так…
(кивок головой)
Там полный порядок… А здесь… В цирке, помню, выступал я одном опасном номере. Тухлочёв, значит, сажал меня на ракету, поджигал фитиль и пш-ш-ш… Летел я на этой ракете через всю арену. Уникальный номер, публика всегда стоя аплодировала… Дублёром у меня Бой-кот был. Но я этот трюк лучше всех выполнял, намного лучше, чем Бой. А на гастроли знаете кого взяли? Конечно, его, Боя! Гладкошёрстый потому что. Аэродинамика у него якобы лучше, то да сё…
(оглядывается, видит Штриха)
Шерсти у него было – как у этого… Даже меньше.
Все коты внимательно изучают внешний вид Штриха. Тот замечает их взгляды, оборачивается.
ШТРИХ: Члены международного валютного фонда подписали соглашение о создании еще одного страхового резервного фонда. Это немедленно отразилось на котировках основных валют, используемых в транснациональных расчетах. Между тем межбанковские союзы ряда стран весьма сдержанно отреагировали на это известие… Увеличивает шансы избежать технического дефолта… Некоторые аналитики рейтинговых агентств… Индекс Доу-Джонса…
ДИВУАР: Интересно, а как у него с ветеринарным паспортом? Вдруг он того… С глистами, с блохами… Или того хуже – с чумкой…
(к Штриху)
Эй, уважаемый… У вас хоть справка о прививках имеется?
Штрих не реагирует на вопрос. Он снова занят тщательной ревизией содержимого своей сумки.
ДАВИНЧИ: Бесполезно. Говорю же: в наушниках он. Не слышит.
АНТРЕ: Сидит, добро своё сортирует.
ПИН (недоброжелательно): Занятие нашёл… Знаете, как у нас на хуторе гутарят: когда псу делать нехрен – он яйца себе лижет.
ДРЕСС (хмуро): Двинуть промеж глаз – сразу слух прорежется…
(достаёт колоду карт)
Может, в картишки? Партию-другую… Всё повеселее будет.
Коты соглашаются. Все они, за исключением Штриха, собираются в круг, играют в карты. По ходу дела коты время от времени прикладываются к новой бутылке, которую Пин достал из своих шаровар. Не пьёт только Давинчи. Как и положено космонавту, он трезвенник.
ДАВИНЧИ: У нас с этим делом строго было… Если даже намёк на запах учуют – мяукнуть не успеешь, сразу: брысь из отряда! Да мы и не пытались, понимали всё-таки, какая ответственность…
(кидает карту)
ПИН (с усмешкой): Ответственный… Да ладно, хлебни хоть заради настроения… От глотка доброй горилки никакого ж вреда, окромяу-мя пользы… Тем более, выгнали тебя…
(кидает карту)
ДАВИНЧИ: Ну, зачем вы так? Не выгнали – отстранили… Я всё-таки надеюсь, что временно, до выяснения… Окончательное решение ещё не принято. А в следующем году попробую снова рапорт подать.
(кидает карту)
ДРЕСС: Беру… Надеешься, значит? Молодец, если ещё надеешься… Вот и мы тоже надеемся…
(к Антре)
Ваш ход, господин актёр, товарищ Антре!
АНТРЕ (изучает свои карты): Ну, так уж и господин… Ну, так уж и товарищ… К чему эти официальности?.. Можно и без этих всяких господинов… Можно просто – Антре… А можно и ещё проще – Барсик.
(отвечая на вопросительные взгляды товарищей)
Это Тухлочёв меня так назвал – Антре. А по документам я Барсик. Просто Барсик. У нас, у цирковых как? Надо, чтобы имя звучное было, оригинальное. Желательно – импортное. Чтобы оно на афише – красиво, крупными буквами…
(очерчивает лапами невидимую афишу)
Нас в помёте четверо было. И все в настоящие коты выбились, артистами стали! Только вот имена… Брат Мурзиком звался – теперь Мигель. Второй – Пушок был, сейчас Игнасио… А сестрёнка наша младшая, любимая, Снежинка, ну, которая на проволоке танцует, – её Тухлочёв, извиняюсь за выражение, Хуанитой обозвал.
(кидает карту)
ПИН: Вот суки в ботах! Глумяу-мятся над нами, як возжелают… Эх, жаль-печаль, шашку свою именную с хутора прихватить не успел!
(делает взмах – словно невидимой шашкой орудует)
Коты укоризненно качают головами.
ДРЕСС: Что там шашка… С такими только с кис-кистенём толковать надо… Я бы тоже терпеть не стал. Поквитался бы… Если б не глаз мой, если б не инвалидность эта… Представляете: даже группу, собаки, не дали!
(с яростью швыряет карту)
Да ещё поиздевались вдоволь. Эта… Ну, которая из отдела кадров, говорит такая: твоё фото не на Доску почёта надо было, а на сайт «Одноглазники» размещать… И ржёт… А потом сюда ещё приволокли, мр-р-рази… За шкирку, как бродягу последнего…
(косит глаза на Штриха)
ДИВУАР: Да, да, меня тоже больше всего покоробило, что за шкирку… Костюм вот помяу-мяли…
(рассеянно изучает свои карты)
Но, господа… Для чего-то всё же нас тут собрали… А?.. Разной породы, разного окраса… Разного социального статуса, в конце концов… А?
ПИН: Дивуар дело гутарит, хлопцы. Разные мы туточки. Всякие, непохожие… Я вот казак коренной, ты космолётчик, ты артист, ты рабочая косточка, ты из канцелярских… Це – из…
(взгляд на Штриха)
Ну, тоже… Вроде как при деле, вторсырьём занимается, какую-никакую пользу приносит… Шо ж мы все вместе тут робим? Для якой такой потребности нас в эту горницу засунули? Есть у кого мысля по этой части?
ДРЕСС: Есть, есть – на лайке шерсть… Да я уж прикидывал и так, и эдак… Сдаётся мне, что здесь приют хотят организовать. С санаторно-лечебным уклоном – недаром же таблетки, инструменты…
(кивает на шкафчики)
Типа – дом кошачьих ветеранов, профилакторий, пансионат… Конечно – не для всех, а для самых заслуженных, для проверенных… А что? Я вот крысолов не из последних, обо мне даже в стенгазете цеховой писали. Столько лет этих тварей давил, давил… Вот, даже орган зрения на производстве потерял.
(трогает повязку)
Антре у нас – лауреат международный. Пин – сами видите, сколько у него нашивок. У Дивуара – личная благодарность от вице-губернатора… Космонавт тоже…
ДАВИНЧИ: Что – тоже? Что?.. У меня-то как раз пока никаких заслуг. Ни благодарностей, ни нашивок… Я всего лишь кандидатом при отряде числился, тренировался только… Один из… А Штрих тут, скажи, с какого припёку? Его-то в профилакторий за что? За какие подвиги?
Все коты поворачивают головы в сторону Штриха. Тот замечает всеобщее внимание к своей персоне.
ШТРИХ: Дипломаты развитых стран обеспокоены продолжающейся активностью сепаратистов. Настораживает и тот факт, что лидеры повстанцев, заявляя о готовности к переговорам, на деле демонстрируют абсолютно деструктивную позицию. С одной стороны, они дают понять… Демаркационная линия… Международные полицейские силы… Принцип невмешательства…
ДАВИНЧИ: Вот именно… У меня другая идея. Очень похоже на то, что здесь создаётся специальный испытательный отряд. И, скорее всего, засекреченный.
ДИВУАР: Ещё чего не хватало! Сыворотки, что ли, на нас испытывать будут? Микстуры всякие?
ДАВИНЧИ: Едва ли… Для микстур и сывороток мыши есть. Белые, лабораторные. А ещё – морские свинки… Я думаю, что нам поручат более почётную миссию. Не исключено – государственной важности.
ПИН (иронично): Ага… В космос, к рубежам вселенной…
ДАВИНЧИ: Не обязательно. Здесь, на Земле, тоже неизученных секретов предостаточно… Может, нас бросят разнюхивать тайну Бермудского треугольника. Может, опустят в море на батискафе – следы Атлантиды высматривать. Или, к примеру, драгоценный кис-кисет Ивана Грозного искать, либо загадку мавзолея хана Тмур-мур-мура разгадывать… Говорю же – спецотряд… Особый… Ведь и мы тоже коты непростые…
ДРЕСС: Очень даже непростые… Особенные… Таких мало…
ДИВУАР: Таких немного… Поискать ещё!
ДАВИНЧИ: Вот и получается, что мы самые-самые… Некоторые… Некоторые из немногих.
ПИН: Це всё верно, братья… Це разумно… Некоторые и немногие – да… Только трохи не в том направлении вы кумекаете.
(полушёпотом, заговорщицки)
Слух средь казаков прошёл: мол, всех псов отныне с милицейской службы того – долой. Сами знаете: заместо милиции у нас теперь полиция образовалась. Ну и затеяли под это дело всем псам переаттестацию. И шо ж вы думаете? Ни одна собака ту аттестацию не прошла! Ни бегать толком не умеют, ни нюхать – обленились в корень… Во внутреннем министерстве кинулись шукать, туда-сюда… Шо робить? А самый умный их советник встаёт такой и гутарит: котов надо к службе привлекать. У них и нюх подходящий, и когти с клыками острые, и подкрадываются мягко, неслышно. Да и прокорма на них будет уходить не в пример меньше, чем на овчарок.
ДРЕСС: Ну!?.
ПИН: Вот тебе и ну! По служебно-розыскной части котов определят. Самые способные опосля в столице, в МУР-МУР-МУРе служить будут. С нас, так смекаю, и начнут.
Ярким пятном вспыхивает экран. На нём тени котов в полицейских
фуражках, с пистолетами гоняются за виртуальными бандитами.
Берут след, бегут, хватают, скручивают, стреляют, от души метелят
дубинками, допрашивают, проверяют документы…
Между тем коты активно обсуждают услышанное. Высказанная Пином версия им явно понравилась, они обмениваются впечатлениями, жестикулируют, перебивают друг друга…
Лишь Антре не принимает участия в общем разговоре. Подперев голову лапой, он с унылым видом сидит на кушетке, изредка отхлёбывая из початой бутылки.
ПИН (обращаясь к Антре): Ну а ты, циркач, шо ж невесёлый? Не рад, чи шо? Тебя ж на казенную службу определят, на полное вещевое и котловое довольствие с последующим пенсионом, а ты…
АНТРЕ: Фигня всё это. Априори фигня.
ПИН: Не понял… Пошто – фигня?
АНТР: По то… Фигня на постном масле! Кастрировать нас тут собираются.
(остальные коты резко смолкают)
Да, да, своими собственными ушами слышал. Когда меня эти жлобы…
(кивает на вход-люк)
Когда они меня в клетку сажали. Один хотел осмотреть поподробнее: а вдруг, говорит, он уже того? А второй захихикал, да так противно: уже – не уже, отвечает, какая разница? Нам для плана чем больше, тем лучше. А там разберутся – уже или нет.
В комнате повисает тяжёлое молчание.
ДРЕСС: А ты точно слышал?.. Сам?.. Что, так и сказали?
АНТРЕ: Вот как тебя сейчас слышу… А потом засмеялись – уже оба… Меня в клетку, а потом сюда, к тебе.
(показывает на шкафчики)
Видите? Всё совпадает. Вон инструмент для стерилизации… Приготовили уже, чтобы утром начать… Ветклиника здесь, ребята. Ветклинка, а никакой не санаторий.
В помещении снова воцаряется угрюмая тишина. Её нарушает Штрих.
ШТРИХ: Несмотря на особое мнение ряда стран-участниц, Евросоюз всё же выделил очередной транш в рамках программы «Зелёная карта сотрудничества». Наблюдатели полагают, что в целом этот шаг будет способствовать процессу посткризисной стабилизации… Зона валютного регулирования… Индекс финансовой надёжности… Председатель биржевого подкомитета…
АНТРЕ: Априори…
ДАВИНЧИ (резко, громко): Нет, не верю я! Не может такого быть. Зачем это им?.. С какой стати?..
ПИН: А на нашу с тобой стать, друже, никто дивиться не будет. Просто возьмут – и чикнут серпом по этим… По самым… Ну, ты понял.
ДРЕСС: Как это – чикнут? Как – чикнут?.. А хо-хо им не хи-хи? Я, может, не согласен! Я и так уже весь чиканый-перечиканый, в борьбе этой чуть жмур-мур-муром не стал. Я и без них инвалид!
ДИВУАР (дрожащим голосом): А это вообще… Очень больно?
АНТРЕ: Как сказать… Знал я одного, в театре у нас с клоунами работал… Так он говорил, что если с наркозом – вообще ничего не почувствуешь.
ДИВУАР: Надо, чтобы нам с наркозом… Попросить нужно, заявление, что ли, ходатайство какое-нибудь подать…
ПИН (взрываясь): Ты, дундук чернильный, ты хоть разумеешь, шо гутаришь? Заявление! Тебя со службы халявной уже турнули? Хавчика дармового лишили? А теперь ишо и радости последней лишат. С наркозом!
ДАВИНЧИ: Да о чём вы спорите, друзья? Неужели непонятно: бред это, абсолютный бред… Не могут они нас вот так взять – и кастрировать… Тебя – ветерана, тебя – лауреата… Что, других для этого мало?
ДИВУАР (опустошённо): Могут… Они – могут… Я документ видел…
ДАВИНЧИ: Что? Что ты видел? Какой документ?
ДИВУАР (тихо): Обыкновенный… Официальный… За неделю до того, как я… Как меня… До моей отставки… В резиденции дежурил…
ДРЕСС: Ну?.. Дальше?..
ДИВУАР: Всё было как обычно. Обошёл кабинеты, углы обнюхал… Особое внимание – подсобным помещениям, там, как правило, повышенная мышиноопасная обстановка… Потом в приёмную губернатора направился…
ДРЕСС: Да помним мы, помним – где ковёр… Где валяться классно… Дальше-то что?
ДИВУАР: Да, ковёр… Только до ковра в тот раз я так и не добрался. Решил стол в приёмной проверить, шебуршанье там какое-то подозрительное раздавалось.
(делает вид, что готовится к прыжку)
Заскочил – никого. Только кондиционер бумажки колышет, они и шуршат. Я уж было назад собрался, да краем глаза – на одну бумагу. Пробежал первые строчки – обомлел…
АНТРЕ: И что в той бумажке?
ДИВУАР: Программа. Самая настоящая комплексная долгосрочная программа. Подписанная и утверждённая. С печатью, с датой, с исходящим номером…
ПИН (нетерпеливо): Да не мотай ты душу, пёс тебе в нос! Об чём бумага эта?
ДИВУАР: Говорю же: программа. Целевая и комплексная. О массовой стерилизации всего регионального фелинологического поголовья.
ДРЕСС: Чего? Какого ещё поголовья?
ДИВУАР: Кошачьего. То есть, нас с вами, его, его…
(тычет лапой)
Всех, короче говоря… Я сначала глазам не поверил. Но вчитался – всё верно. Все согласования стоят, штампы смежных министерств на своих местах… Но главное – резолюция. Губернаторским почерком резолюция: «Утверждаю. К исполнению».
(обводит всех долгим взглядом)
Так что, похоже, господа, мы с вами первые в этом списке…
ДИВУАР (вскакивает): Согласования, резолюция!.. Чушь! Бред!.. Кому это понадобилось? С какой целью?..
ДИВУАР (меланхолично): У властей цель всегда одна – забота о благе… О всеобщем благе…
(пауза)
А, может, это всё и к лучшему, а?.. Властям-то виднее… Ну, потерпим чуть-чуть, зато потом…
ПИН (яростно): Шо, шо – потом? Суп с котом?..
ДИВУАР: Потом… Потом… Сам пока не знаю, что потом… Подумать надо, проанализировать…
(с деланным воодушевлением)
Раз программа существует, её надо исполнять. Тем более, что резолюция… И печать…
ДРЕСС: А я вот не хочу – и всё! Не желаю… Плевать я хотел на все ваши печати-штампы, мне и так неплохо… Я, может, молодой ещё, бездетный… Почему это мою свободу ущемляют?
ДИВУАР: Если задуматься, никто ничью свободу не ущемляет. Задача власти – грамотно корректировать социальные процессы, а не свободу ущемлять. Давайте отбросим эмоции и попробуем рассуждать логично. Вас… То есть, нас, что – в тюрьму после операции посадят? На живодёрню сдадут?.. Нет! Стерилизуют аккуратненько – и отпустят на все четыре стороны. Иди, куда хочешь. И где ж тут, позвольте спросить, ущемление прав? И где тут посягательство на личную свободу?.. А?
ДАВИНЧИ: Ты меня это… Не путай меня… Не нужна мне такая свобода — кастрированная… Не нужна… Не хочу…
ДИВУАР: Ну, на вас не угодишь: такая свобода не нужна, сякая не нужна… Вот вечно так с нашим народом…
ПИН: И я супротив! Взяли, понимаешь, моду – решать за меня… Сделают, а после: здравствуй, Вася, я снеслася!..
АНТРЕ: Я тоже возражаю… С чего бы вдруг?..
ДИВУАР: Да как вы в толк не возьмёте? Это же программа… Она уже в работе… Да вы мозгами своими раскиньте! Сколько кастрированных котов знаю – все довольны, никто не жалуется. Столько плюсов сразу…
(загибает когти)
Живешь спокойно, размеренно, ни на какие амур-мур-мурные приключения тебя не тянет. По крышам и подвалам носиться не надо, орать в марте истошным голосом не надо… Чем плохо?
ДРЕСС: А я, может, мечтаю – носиться да орать… В ус оно мне не упиралось – житьё их спокойное…
(озирается)
Дёргать отсюда надо, ребята, когти рвать… Куда вот только? И как?..
Коты начинают шумно обсуждать проблему. Галдят, размахивают лапами и хвостами, шипят друг на друга… Дело доходит до лапоприкладства, до драки. Потасовку прекращает сиплый голос Штриха.
ШТРИХ: Участники международной конференции договорились об основополагающих принципах конвенции по космическому праву. На основании положений данного документа вводится такое понятие, как «нейтральное внеземное пространство». Термин подразумевает под собой ряд космических тел, включая, в первую очередь, ближайшее из этих тел – Луну. Пункт четвёртый вышеупомянутой конвенции подчёркивает… Свободное размещение аппаратов на орбите… Частично ратифицировано, в том числе, и странами-наблюдательницами…
В помещении на некоторое время повисает тишина.
ДИВУАР (поднимаясь с пола): Вот туда… Вот туда нам… Все слышали? Про Луну слышали?.. Вот туда нам всем и надо…
Коты подходят к зарешёченному окну, долго смотрят на Луну.
АНТРЕ: Вообще априори!
ДРЕСС (дёргая за прутья решётки): Крепкая, зараза…
ДИВУАР: Господа, господа, одну минуту… Вы это что, серьёзно? Не шутите?.. Нам – туда?.. Вы в своём уме? Вы только задумайтесь: здесь – взвешенная согласованная программа. А там? Там полная неизвестность…
ДАВИНЧИ: А у нас теперь своя… Своя программа. Собственная. Лунная…
(решительно)
Так, действуем максимально быстро. Чертёж ракеты за мной, слава богу, не один учебник по практической космонавтике прошерстил. Экзамены на пять сдал… Хоть с закрытыми глазами нарисую: первая, вторая, третьи ступени, рабочий отсек, спускаемая капсула…
(чертит схему прямо на полу)
Вот это двигатели… Это обтекатели… Здесь экипаж разместится, тут – баки для горючего…
АНТРЕ: Вот именно – горючего! И где оно – это горючее? Где мы его возьмём?
ПИН (достаёт из карманов флаконы): А це шо – не горючка? Полыхнёт, только спичку поднеси… Це ж девяносто градусов, на валерьяновом корне!
ДАВИНЧИ: Точно – девяносто? Это хорошо… Это очень хорошо… Это славно… Как раз то, что надо!
(к Дрессу – указывая на схему)
По этому чертежу собрать сможешь? Чтобы – в точности?..
ДРЕСС (ухмылка): Как два когтя об асфальт… Мы у себя в цеху и не такое собирали. Мы с Акимычем знаешь, какие фиговины на гора выдавали?..
(задумчиво скребёт под мышкой)
Сделать-то я сделаю, а вот кто её поведёт? Ты?
ДАВИНЧИ (качает головой): Нет… Нас технике пилотирования не учили… Не дошли мы ещё до этой части программы…
АНТРЕ: Я поведу… Что так глядите? Я умею. Рассказывал же: меня Тухлочёв на ракете аж под купол цирка запускал. Смертельный номер… До меня трое – всмяу-мятку, в кис-кисель, а мне хоть бы хны.
ДРЕСС (грозит ему): Ты, артист, того… Смотри у меня! Нам не надо – смертельный…
АНТРЕ: Да это я так… До купола столько раз благополучно долетал, значит, и до Луны доставлю. Только мне координаты нужны – чтобы точные…
ДАВИНЧИ (теребит себе шерсть на макушке): Координаты, координаты… Да, без точных координат – никак… Это ты прав… Тут ведь надо всё учесть: и поправку на ветер, и геомагнитное смещение… Тут с кондачка не получится… Тут серьёзную структуру задействовать надо… Государственную…
Все коты разом оборачиваются к Дивуару, молча смотрят на него.
ДИВУАР: А чего я? Чего опять я?.. Раз государственную, так сразу Дивуар?.. Чего я теперь могу? Я в отставке теперь…
Коты делают к нему шаг.
ДИВУАР: В запасе я, понимаете? На пенсии… Ну, хорошо, хорошо, уговорили. Постараюсь, попробую… Был у меня один знакомый котишка, когда-то мы с ним… Ладно, не важно… Он, вроде, в Центре управления полётами до сих пор служит, в самом Звёздном городке. Не знаю, что он там делает, в Звёздном-то ни одной мышки не осталось – давно всех на орбиту запулили… Наверное, из-за экстерьера его там держат…
(вздыхает)
Красивый он…
Давинчи снимает со стола телефонный аппарат, протягивает Дивуару.
ДИВУАР: Вы думаете, я номер помню? Столько лет прошло…
Коты делают ещё один угрожающий шаг в его направлении.
ДИВУАР: Впрочем, кажется, припоминаю… Сейчас, сейчас…
(крутит диск аппарата)
Ало! Звёздный? Мне, пожалуйста, полста три добавочный… Да… Позывной – «Бантик»… Да, да… Ало! Это ты, Гламур-мур-мурчик? Здравствуй. Узнаёшь? Это я, твой Дивуар, сто лет, сто зим… Как ты, шалун? Почему так долго не звонил?.. Да ладно, вечно у тебя отговорки, противный… Вот обижусь на тебя… Слушай, Гламур, тут такое дело… Не в службу, а в дружбу – дай развёрнутую координатную сетку для выхода на околоземную геостационарную… Ага… С последующим ускорением в сторону Луны… Ну, надо, надо, шеф попросил… У тебя, негодник, там столько компьютеров, загляни в ближайший, справочник полистай… Так, записываю…
(прикрывая лапой трубку, передаёт остальным)
Так, перигей 300, апогей 890… Четыре градуса восточной, пятнадцать северной… Так… На девятой секунде – по пологой синусоиде в сторону Большой Медведицы… Допустимое отклонение пять с половиной… Амплитуда поперечного раскручивания стандартная… Включение дополнительных ускорителей… Ага… А метеоусловия? Так, ветер слабый боковой, облачность умеренная… После отстыковки второй ступени немедленный переход на ручное управление… Так… Ага… Да, записал… Спасибо тебе, Гламурчик, огромное! Выручил, дружочек… Целую тебя… Нет, это я тебя в ушко… Тогда – в другое… А я ещё крепче…
(замечает вытянувшиеся морды товарищей)
Ну, всё, милый, всё, ариведерчи… Чмоки-чмоки… Пока…
(кладёт трубку)
Ну, довольны?
ДАВИНЧИ: Нормально… Алгоритм действий более-менее понятен, координаты получены подробные…
(обращаясь к Дрессу)
Слышал про вторую ступень? Тут надо тщательно. Если переходник вовремя не отстрелится, на Венеру к псам собачьим улетим. Или вообще на Уран куда-нибудь.
ДРЕСС: Нафига нам на Урал? Нам не надо на Урал – на Луну надо… Да ладно, не дрейфь, командир, сделаю на совесть, терьер носа не подточит. Был бы материал. Вот, помню, как-то раз мы с Акимычем…
(осекается на полуслове)
А материал-то у вас… У нас имеется?
(коты молчат, только переглядываются)
Из чего ракету мастерить будем, а, граждане межпланетные туристы?
Коты растерянно смотрят друг на друга, потом начинают озираться. Проходит минута – и все они уже в лихорадочном поиске строительного материала. Коты заглядывают под стол, под кушетки, смотрят за шкафчиками. Но, увы, вокруг нет ничего, что подошло бы для строительства ракеты. Понурые и молчаливые они возвращаются на место.
В этот момент к ним приближается Штрих. У него в лапах сумка. Не говоря ни слова, Штрих подходит к товарищам по несчастью и высыпает содержимое сумки. На пол с грохотом падают пустые бутылки, порожние пивные банки, обрезки труб, куски пластмассы, проволока, гвозди, болты, гайки…
ДАВИНЧИ (сдавленным голосом): Так это ж… Это как раз же… То самое, для ракеты… Родной! Золотой ты наш!..
(бросается к Штриху на шею, обнимает его)
ДИВУАР (слегка откашливаясь): Кхе-кхе-кхе… Слушайте, вы бы поосторожнее… Он, возможно, без ветпаспорта… И прививки, скорее всего, не поставлены…
Давинчи досадливо отмахивается от этого замечания. Не долго думая, он начинает разбирать имущество Штриха. Остальные коты с энтузиазмом включаются в процесс.
Мы не увидим, что делают наши герои. Прямо перед ними
опускается большой экран. На экране тени нескольких котов
энергично что-то строят. Одни действуют гаечными ключами,
другие стучат молотками, третьи орудуют сварочными
аппаратами, ножовками по металлу… Работа явно спорится.
Через некоторое время экран гаснет и поднимается. Прямо посреди комнаты возвышается странное сооружение, отдалённо напоминающее космический корабль. Нос ракеты нацелен в окно – прямо на Луну.
Из иллюминаторов выглядывают кошачьи морды. Кто-то напуган, кто-то смеётся, кто-то удивлённо хлопает глазами…
ЗВУЧИТ КОМАНДА: По местам… Предстартовая готовность… Продувка… Протяжка… Ключ на старт…
Раздаётся лёгкий гул. Основание корабля начинает окутываться клубами пара или дыма.
Из ракеты внезапно выскакивает Пин.
ПИН: Погодьте, хлопцы, погодьте трошки… Туточки помеха прямо по курсу… Устранить трэба…
Пин подбегает к окну, обеими лапами хватается за решётку. Поднатужившись, казак вырывает решётку, отбрасывает её прочь и распахивает створки окна. Потом разворачивает в сторону Луны медицинский прожектор, включает его. Мощный и яркий луч освещает им путь.
Сделав дело, Пин снова занимает своё место в аппарате.
КОМАНДА: Пять, четыре, три, два, один… Пуск!
Слышен рёв двигателей. Он нарастает. Облака дыма становятся всё гуще, гуще, они поднимаются всё выше… Наконец, дым заволакивает всю сцену и скрывает происходящее там. Достигнув определённого уровня, шум двигателей быстро смолкает. Рассеиваются и облака дыма. Перед нами – комната с разбросанными повсюду игральными картами, пустыми бутылками. Под столом валяется забытая Дивуаром кожаная папка.
В раскрытое окно глядит полная Луна. Глядит – и улыбается.
Свет гаснет
Вместо эпилога
На полутёмной сцене – шесть кошачьих силуэтов. Коты сидят на фоне огромного голубого шара, они молча и неотрывно смотрят на него. Силуэты почти неподвижны, лишь иногда кто-то из котов усом пошевелит, голову чуть-чуть наклонит…
Первый голос: Немыслимо постичь все тайны мирозданья,
Гляжу который год – и кругом голова:
Вон Скуки перевал, а вон пролив Страданья,
Там дальше – Скорби мыс и Боли острова,
Второй голос: Жестокосердья пик, ещё – Предательств чащи,
Хребет Рыданий там и Невезенья падь…
Но отчего меня туда магнитом тащит?
Сижу, смотрю, грущу… А глаз не оторвать.
Третий голос: Я под гипнозом здесь? Иль это только снится?
Преследует меня один простой вопрос:
Раз это просто сон, как можно пробудиться?
А ежели не сон?.. То как спугнуть гипноз?
Четвёртый голос: Опять взяла в полон бесцельная кручина?
Накинулась хандра без видимых причин?
О чём тут горевать? Банальная картина:
Ну, шарик голубой… Ну, светится в ночи…
Пятый голос: Убавить этот свет хотя бы на две трети!
Никто не против здесь? И я всецело – за.
Ну, разве можно так? Зачем он ярко светит?
И хочешь подремать – а не сомкнуть глаза.
Шестой голос: Смешные облака, забавное светило.
Рассвет, закат, рассвет, потом ещё закат…
Когда-то и со мной всё это было, было!
Ещё позавчера? Иль сотни лет назад?
Занавес
г. Челябинск